Родился около 1214 г. в графстве Соммерсет в Англии – умер в 1294 г., Оксфорд, Англия. Известен как удивительный доктор, английский философ и естествоиспытатель. В 1257 году вступил в орден францисканцев.

Недовольство вызывают у Роджера учения парижских схоластиков, в частности Альберта великого («аристотелева обезьяна»). Он презирает студентов, которые считают, что Фома Аквинский «знает всё» и что «все вопросы разрешены в его сочинениях». Бэкон возвращается в Оксфорд и приступает к самостоятельному изучению вопросов, интересовавших его.

Роджер Бэкон выступал с резкой критикой религиозного мышления, отстаивал самостоятельность научного исследования. Есть три источника познания - авторитет, рассудок и опыт.

Научные занятия Роджера чрезвычайно разнообразны. Его интересует действие выпуклых и вогнутых стекол, и он впервые высказывает мысль об устройстве телескопа, микроскопа, изобретает очки для дальнозорких. Опыты с порохом приводят его к убеждению, что порох неоценим в военном деле при осаде и штурме крепостей. Бэкон устанавливает неточность юлианского календаря (по которому каждые 130 лет накапливается один лишний день).

Предложенную им реформу решился осуществить лишь папа Григорий XIII в конце XVI в. Бэкон занимается математикой, языкознанием, ставит химические и физические опыты. Но вести свои научные занятия ему приходится в трудных условиях: невежественные монахи смотрели на него как на чародея и приходили в ужас, когда он принимался за свои вычисления и астрономические таблицы.

Подозрительного монаха власти францисканского ордена держат в Париже, в доме, принадлежащем ордену, как узника, под строгим надзором в течение десяти лет. Ему не разрешают писать. Лишь когда на римский престол вступил бывший папский легат Гвидо Фулькоди, знавший труды Бэкона, у последнего появилась надежда на лучшее.

Собственную эпоху Бэкон оценивал как время кризиса, упадка, деградации: «Сейчас больше грешат, чем в предыдущие времена», «повсюду очевидна порча».

Его замечание о необходимости знать книги греческих пастырей церкви: «если бы книги этих авторов были переведены, то не только бы возросла мудрость латинян, но и церковь получила бы большую помощь против схизм и ересей греков, ибо они были бы побеждены посредством речений их святых, которым они противоречить не могут», - пишет Роджер Бэкон в период, когда необходимость воссоединения восточной и западной церквей осознается как весьма актуальная.

Согласно Роджеру Бэкону, пренебрежение математикой «в течение уже тридцати или сорока лет уничтожило всю систему образования латинян... И, что еще хуже, люди, ее не знающие, не ощущают собственного невежества, а потому не ищут лекарства».

«Пусть (верующие) прочтут 10 книг аристотелевой этики, многочисленные трактаты Сенеки, Тулия Цицерона и многих других и тогда увидят, что мы погрязаем в бездне пороков, и что одна милость Божия может нас спасти. Как преданы, были эти философы добродетели, как любили ее!

И всякий, конечно, отстал бы от своих недостатков, если бы прочел их сочинения: так красноречивы их похвалы справедливой и чистой жизни и обличение ими пороков! Философы были преданы истине, добродетели, презирали богатство, удовольствия и почести, стремясь к будущему блаженству и являясь победителями человеческой природы».

«Имеются, - пишет он, - ведь два способа познания, а именно с помощью доказательств и из опыта. Доказательство приводит нас к заключению, но оно не подтверждает и не устраняет сомнения так, чтобы дух успокоился в созерцании истины, если к истине не приведет нас путь опыта. Ведь многие располагают доказательствами относительно предмета познания, но так как не обладают опытом и пренебрегают им, то не избегают зла и не приобретают блага».

«Еще хуже то, что этот четвероякий призрак мешает людям понимать свое собственное невежество: они, наоборот, всячески прикрывают и отстаивают его и потому не находят от него лекарств. Самое же худшее-то, что, сидя во; мраке заблуждений, они уверены в том, что живут в полном свете истины... Поэтому саму чистую истину они считают крайне ошибочной, самое превосходное - не имеющими никакой цены, самое великое - ничего на стоящим, а, напротив, прославляют решительно ложное, хвалят дурное, превозносят в своем ослеплении негодное...».

«Светом мудрости устрояется Церковь Божия, строится государство верных, осуществляется обращение неверных, а те, кто упорствует во зле, могут обуздываться и оттесняться подальше от границ Церкви силой мудрости, а не пролитием христианской крови. Итак, все, для чего требуется направляющая сила мудрости, сводится к этим четырем вещам, и ни с чем иным она (т. е. мудрость) соотнесена быть не может».

«Бог создал этот мир не ради универсального человека, но ради единичных лиц... и искупление имело место не ради универсального человека, но ради отдельных лиц».

«Разум - вот вождь правой воли; он направляет ее к спасению. Чтобы делать добро, надо его знать; чтобы избегать зла, надо его различать. Пока длится невежество, человек не находит средств против зла... Нет опасности больше невежества. Знающий истину, если иногда и пренебрегает долгом, имеет прибежище в совести, побуждающей его скорбеть о случившемся и остерегаться в будущем. Нет ничего достойнее изучения мудрости, прогоняющей мрак невежества, - от этого зависит благосостояние всего мира. Каков человек в изучении мудрости, таков он и в жизни...».

«С необходимостью следует, что мы, христиане, должны использовать философию в Божественном учении, а в философии принимать многие положения богословия, чтобы стало ясно, что имеется дна мудрость, отраженная в обеих этих науках. И я хочу обосновать эту необходимость не только для того, чтобы показать единство мудрости, но и ради того, что будет затронуто мною позднее.

И нам надлежит рассмотреть в философии великие положения веры и богословия, которые мы обнаруживаем в книгах философов и частях философии. Так что пусть никого не удивляет, что я коснусь в философии священнейших истин, поскольку Бог предоставил философам многие истины своей мудрости. Итак, надлежит, чтобы мы возвели, сколько это возможно, содержание философии к священной истине, ибо иначе значимость философии останется непонятной. Ведь философия, рассмотренная сама по себе, не обладает никакой пользой».

«Итак, существуют четыре главных препятствия для постижения истины, которые препятствуют всякому любителю мудрости и редко позволяют кому-либо обрести славное имя истинного мудреца. Эти препятствия суть: 1) пример ненадежного и недостойного авторитета; 2) устойчивость обычая; 3) мнение необразованной толпы; 4) сокрытие собственного невежества под видимостью мудрости.

И этим облечен и охвачен любой человек в любом положении. И всякий в том или ином искусстве обыденной жизни, науки и вообще о любом деле, пользуется тремя печально известными аргументами: пример тому подают знаменитости; это вошло в обычай; это одобрила толпа; следовательно, этого надлежит придерживаться. Но из этих посылок куда скорее следует прямо противоположное этому заключению, как я докажу различными способами с помощью авторитетных высказываний, опыта и рассуждения.

И если три указанные причины иногда устраняются благородной силой разума, то четвертая всегда наготове и всегда на устах всякого, так что любой оправдывает благодаря ей свое невежество. И пусть он не знает ничего стоящего, он недостойно превозносит свое ничтожное знание, так что такое превознесение его несчастной глупости, по меньшей мере, угнетает и подавляет истину.

И из этих смертоносных язв происходят все беды рода человеческого, поскольку остаются неизвестными полезнейшие, величайшие и прекраснейшие поучения мудрости и тайны всех наук и искусств. Но еще хуже, что люди, утратившие зрение во мгле этих четырех причин не осознают собственного невежества, а со всей осторожностью скрывают и защищают его до тех пор, пока не обретают исцеления.

А хуже всего то, что они, - в силу того, что пребывают в непроницаемом мраке заблуждения, - воображают, что находятся в ярком свете истины, вследствие чего истиннейшие вещи воспринимают как предельно ложные, наилучшее - как не имеющее никакой значимости, а величайшее - ни веса, ни ценности, и, напротив, прославляют самое ложное, восхваляют худшее, одобряют пустейшее, словно слепые ищут свет истины там, где его нет, с презрением отвергая то, что могут легко получить. 

И вследствие чудовищности их глупости они прилагают огромные усилия, тратят много времени и средств на то, в чем с точки зрения Мудрого нет никакой или почти никакой пользы и достоинства. Поэтому необходимо, чтобы вредоносность и порочность этих четырех причин всякого зла были изначально установлены, устранены и удалены от процесса усмотрения мудрости.

Ведь там, где господствуют эти три первые причины, не движет никакое разумение, не правит никакое право, не обуздывает никакой закон, не имеет места должное, забываются установления природы, меняется облик вещей, рушится порядок, преобладает порок, исчезает добродетель, правит ложь, изгоняется истина. И потому для усмотрения истины нет ничего более необходимого, чем твердое осуждение этих четырех причин заблуждения посредством избранных речений мудрецов, каковым нельзя будет воспротивиться».

«Невежды объединяются, чтобы многочисленностью своей подавить того, кого они не могут превзойти разумом». И должно быть ясно понято, что невежественная толпа не только с большей силой побуждает ко злу, чем две другие язвы, но при этом глупа и куда дальше отстоит от цели мудрости. Ибо хотя отдельные люди вводят для себя в обычай пример совершенства, для толпы достаточно того, чтобы она не впадала в заблуждение.

В самом деле, ни в каком состоянии Церкви не требовалось, чтобы ее совершенства держалась толпа. Ибо и среди монахов немногие укрепляются в средоточии ее совершенства, а множество блуждает по периферии. И так же обстоит дело со множеством мирян, что мы ясно видим собственными глазами».

«Невежественная толпа никогда не достигает совершенства в мудрости: ибо ей неизвестно, как пользоваться вещами благороднейшими, а если она иногда случайно и достигает их, то все обращает во зло. Потому-то по справедливой воле Божией, ей недоступны пути совершенства, и хорошо то деяние по отношению к ней, которое удерживает ее от заблуждения.

В самом деле, само имя толпы показывает все то, о чем сказано выше, и все авторы называют толпу невежественной и неразумной. Невежество же состоит в заблуждении и несовершенстве, а потому толпе свойственны заблуждение и несовершенство. Ведь много званых, но мало избранных...».

«Ибо она необыкновенно свирепа и губит и уничтожает всякое разумение, и она есть желание казаться мудрым, присущее каждому человеку. Ибо, как бы мало мы ни знали и каким бы ничтожным, и низменным ни было наше знание, мы превозносим его; и мы восхваляем то, чего не знаем, там, где можем скрыть свое невежество, и намеренно показываем знание, чтобы быть прославляемыми за то, чего нет.

И все, чего мы не знаем, где мы не можем похвастаться своей осведомленностью, мы оставляем без внимания, отвергаем, осуждаем и уничижаем, чтобы не показалось, что мы не знаем чего-то; и поскольку мы всякими постыдными средствами украшаем наше невежество, как публичная женщина украшает себя нарядами и румянами, то мы, таким образом, отнимаем у себя и у других полезнейшее и великое, полное всяческой красоты и достовернейшее благодаря своим свойствам».

«Но сколь бы шатким ни был авторитет, он носит благородное имя, и обычай с большей силой подталкивает к греху, нежели он. Но мнение толпы сильнее этих двух. Ибо авторитет лишь привлекает, обычай связывает, а мнение толпы организовывает и поддерживает упорствующих в заблуждении».

«А лекарство против этих трёх язв - одно: мы со всей настойчивостью должны заменять шаткий авторитет прочным, обычай - разумом, мнение толпы - суждениями святых и мудрецов».

«Есть четыре великие науки, без которых не могут быть познаны прочие и нельзя обрести знание вещей. А когда они познаны, то кто угодно славно сможет продвинуться в (постижении) мудрости без Препятствий и труда, не только в науках человеческих, но и в науках Божественных. И возможности любой из этих наук затрагиваются, не только ради мудрости самой по себе, но и в соотнесении со всем сказанным выше.

А врата и ключи этих наук есть математика, которую, как я покажу, изобрели святые в начале мира, и которая всегда использовалась всеми святыми и мудрецами прежде прочих наук. И пренебрежение этой наукой в течение уже тридцати или сорока лет уничтожило всю систему образования латинян, поскольку, как я докажу, тот, кто не знает математику, не может знать прочие науки и вещи этого мира.

И что ещё хуже, люди её не знающие, не ощущают собственного невежества, а потому не ищут лекарства. Но, напротив, знание этой науки предуготовляет душу и возвышает её до всякого достоверного познания, так что если душа познает указанные основы мудрости, к ней относящиеся, и будет эти основы правильно прилагать к познанию прочих наук и вещей, то сможет познать все последующее без ошибки и сомнения, легко и благотворно».

«Но всё то, что содержится в магических книгах, должно быть запрещено по закону, пусть даже кое-что из этого и сохраняет нечто от истины, поскольку ложь в них столь изобильна, что невозможно отличить истинное от ложного. Поэтому когда говорят, что ту или эту магическую книгу составил Соломон или другой мудрец, то это следует отрицать, ибо эти книги получили признание не от Церкви и мудрецов, но от совратителей, которые обманывают весь мир.

Ибо, как мы знаем из опыта, они составляют и новые книги, и умножают новые измышления, и чтобы сильнее привлекать людей, придают своим сочинениям громкие названия и недостойно приписывают их великим авторитетам, и чтобы не упустить ничего из того, что имеет отношение к трудам авторитетов, пишут их высоким стилем, скрывая свои заблуждения под внешней формой текста. А магические формулы суть в соответствии с требованиями».

«Злые понесут наказание в аду вместе с дьяволом, так что нечестивые увидят самого злобного и неистового родителя смерти, которому они следовали во многих бесполезных и вредоносных желаниях. А праведники будут награждены лицезрением Господа Бога своего, как было разъяснено ранее».

Бэкон в своих трудах цитировал данное распространенное пророчество в Средние века:

«Везде, - пишет Бэкон, - царит полнейшая испорченность, начиная с самого верха. Святой престол стал добычей обмана и лжи: справедливость гибнет, мир нарушается... Нравы там (в религиозных храмах) развращены; там царствует гордыня, процветает стяжательность, зависть гложет людей, роскошь позорит весь папский двор, там всеми овладела прожорливость.

Вот уже несколько лет святой престол пустует из-за интриг, зависти и происков честолюбия. Если таково положение главы церкви, то каковы же члены? Посмотрите на прелатов, жадно собирающих богатства; не заботясь о вверенных им душах, они хлопочут за своих родственников и мирских друзей... или за коварных законников, смущающих весь мир своими наветами.

Между тем труженики, всю жизнь занимающиеся философией и теологией, у всех в презрении!

Посмотрите далее на монахов всех орденов без исключения! Как сильно отклонились все они от того, чем они должны быть! Как страшно упали, как много потеряли новые ордена из своего прежнего достоинства. Все духовенство предано гордости, роскоши, жадности. Клирики, где только они соберутся в большом числе - в Париже или в Оксфорде, смущают всех мирян побоищами, бесчинствами и прочими пороками...

Он оскорблял чувства верующих и обличал священников, за что Его и распяли

Так… в наше время исполнилась мера злобы человеческой, и нужно, чтобы справедливый папа со справедливым государем, меч материальный с мечом духовным, очистили церковь, иначе она будет наказана явлением антихриста, страшным возмущением, раздорами христианских государей, нашествием татар, сарацин и других царей Востока...

Князья, бароны и рыцари притесняют и грабят одни других, разоряют своих подданных бесконечными войнами и поборами… Никто не заботится о том, что будет и как будет, никто не делает различия между правом и нарушением права, - всякий стремится только к исполнению своих желаний…

Народ, уже раздраженный князьями, ненавидит их и потому, где только может, выходит из подчинения им...».