(16 января 1853, Москва — 31 июля 1900, имение Узкое, Московская губерния) — богослов, поэт, русский философ.

В.С. Соловьев писал в письме Николаю II с обличениями в его адрес: «Может ли такой вид христианства (православие) утвердиться насилием, владеть через принуждение совестью людей? Христос сказал: «Я есмь дверь». Позволительно ли христианам силою толкать в эту Дверь одних и силою же не выпускать из нее других? Сказано: «Приходящего ко Мне не отгоню», но о притаскиваемых насильно ничего не сказано…

Зачем же тут еще принуждение, к чему эта внешняя искусственная ограда, это тройное кольцо из уголовных законов, административных притеснительных мер и цензурных запрещений? Но как ни тяжелы и обидны эти оковы со стороны терпящей, — для различных раскольников, сектантов и иноверцев, — без сравнения тяжелее и обиднее такое положение для самой господствующей Церкви: для нее оно прямо пагубно…

С каким успехом можно заблуждающихся убеждать в той истине, во имя которой они уже посажены в тюрьму или сосланы в ссылку? Оружие Церкви есть слово, но можно ли достойно обличать словом тех, кому уже зажали рот силой? Можно ли честно бороться с противниками, у которых крепко связаны руки?.. Христос в Евангелии неоднократно говорил Своим ученикам: «Вас будут гнать во имя Мое», но ни разу не сказал: вы будете гнать других во имя Мое…

Христианство нигде не осуждает вооруженной защиты земного отечества, но когда слишком ревностный апостол хотел защитить оружием воплощенную Истину, то услышал: вложи меч свой в ножны. Внемлите и вы, благочестивейший государь, слову Христову и властно повторите его слугам вашим, чтобы они не оскорбляли Божьей истины недостойными способами ее защиты и распространения.

Дело идет не о каких–нибудь частных правительственных мерах, подлежащих рассмотрению в тех или других ведомствах, — дело идет о судьбах России, которые ныне вверены Богом только вашей совести, государь.

…Если Вы только скажете, государь, вслух всем, что нет вашей царской воли на стеснение ваших верноподданных в делах совести и религии, — разом исчезнет мрак, застилающий солнце правды Христовой, разом спадет тяжелое бремя с души народной».

В середине письма Владимир Соловьев предупреждает событиями из истории: «Во Франции Людовик XIV, отменив закон о веротерпимости, систематическим преследованием принудил гугенотов к выселению. Цель была достигнута, вероисповедное единство восстановлено вполне. Но скоро французская революция показала, как пригодились бы нравственные и умеренные протестанты против неистовых якобинцев.

Изгнали «еретиков» и воспитали безбожников; изгнали заблуждающихся верноподданных и получили цареубийц. Не гугеноты, а сыны добрых католиков, избавленные от всякой еретической заразы, разрушили во Франции монархию и подкопали церковь».

«Языческий Рим пал потому, что его идея абсолютного, обожествленного государства была несовместима с открывшеюся в христианстве истиной, в силу которой верховная государственная власть есть лишь делегация действительно абсолютной богочеловеческой власти Христовой.

Второй Рим - Византия - пал потому, что, приняв на словах идею христианского царства, отказался от нее на деле, коснел в постоянном и систематическом противоречии своих законов и управления с требованиями высшего нравственного начала. Древний Рим обожествил самого себя и погиб.

Византия, смирившись мыслью перед высшим началом, считала себя спасенною тем, что языческую жизнь она покрыла внешним покровом христианских догматов и священнодействий, - и она погибла. Эта гибель дала сильный толчок историческому сознанию того народа, который вместе с крещением получил от греков и понятие христианского царства.

В русском национальном сознании, насколько оно выражалось в мыслях и писаниях наших книжных людей, явилось после падения Константинополя твердое убеждение, что значение христианского царства переходит отныне к России, что она есть третий и последний Рим.

Нашим предкам позволительно было останавливаться на этой идее в ее первоначальном образе безотчетного чувства или предчувствия. От нас требуется проверить ее последовательною мыслью и опытом и чрез то или возвести ее на степень разумного сознания, или отвергнуть как детскую мечту и произвольную претензию…. 

Известное подложное завещание Петра Великого обязывало Россию завоевать Константинополь и потом весь мир. Действительное завещание Петра Великого, написанное его делами на лучших страницах русской истории, обязывало Россию, научившись уроком Византии, приняться за то, что должна была, но чего не захотела делать империя Константина, вследствие чего она и погибла.

Усвоивши себе значение третьего Рима, Россия, чтобы не разделить судьбу двух первых, должна была стать на путь действительного улучшения своей национальной жизни - не для того, чтобы завоевать весь мир, а для того, чтобы принести пользу всему миру».

«Если Восточная Церковь потеряла, в силу известных событий, то, что принадлежало ей в силу божественного права, то очевидно, что врата адовы одолели ее и что она, следовательно, не есть незыблемая Церковь, основанная Христом».

«Созерцательность, покорность, терпение. Этими добродетелями долго держалась наша духовная метрополия - Византия, однако они не могли спасти ее. Значит, одних этих восточных свойств и преимуществ самих по себе – мало».

«Московская эпоха, какова бы ни была ее историческая необходимость в других отношениях, сопровождалась полным затмением нравственного сознания, решительным искажением духовного образа человеческого...».

«Неужели между скотоподобием и адским изуверством нет третьего, истинно человеческого пути для русского мужика? Неужели Россия обречена на нравственную засуху…?»

«Ecли пpeкpaщeниe вoйны вooбщe я cчитaю нeвoзмoжным paньше oкoнчaтeльнoй кaтacтpoфы, тo в тecнeйшeм cближeнии и миpнoм coтpyдничecтвe вcex xpucmuaнcкux нapoдoв и гocyдapcтв я вижy нe тoлькo вoзмoжный, нo нeoбxoдимый и нpaвcтвeннo oбязaтeльный пyть cпaceния для xpиcтиaнcкoгo миpa oт пoглoщeния ero низшими cтиxиями».

«Правильное отношение церкви и государства существовало у нас некогда в начале. И если это отношение нарушено, то вина в этом падает не на государство. Ибо прежде, чем Петр Великий подверг церковную власть внешнему подчинению государственному, сама эта власть церковная уже допустила в себе противохристианский дух гордости, деспотизма и насилия и тем подвергла сомнению свое право на независимое существование».

«Помимо всех грехов и беззаконий в отдельных лицах и сословиях, русский народ в своей совокупности духовно парализован;., не видно в нем действий единого духовного начала, которое бы… внутренно управляло всей жизнью».

«Если Россия не по имени только, но воистину есть страна христианская, то в основе ее общественной организации и жизни должно лежать нравственное свободное единение людей».

«Если судить по словам ее защитников, наша церковь уже не «малое, но верное стадо», а стадо великое, но неверное, которого «пастырем добрым» — полиция, насильно, дубьем загоняющая овец в стадо!»

«Во что бы то ни стало хотят иметь свою особую религию, русскую веру, императорскую церковь. Она не является ценной сама по себе, за нее держатся как за атрибут и санкцию исключительного национализма. Но не желающие пожертвовать своим национальным эгоизмом вселенской истине не могут и не должны называться христианами».

«И иерархия русской церкви… стремясь принуждением возвратить к единству отпавших, произвела еще большее разделение; пытаясь насилием утвердить свой верховный авторитет, подвергается опасности совсем его лишиться».

«Явное бессилие духовной власти, отсутствие у нее общественного нравственного авторитета и общественного значения.., отчуждение духовенства от остального народа, и в самом духовенстве раздвоение между черным, начальствующим, и белым, подчиненным, деспотизм высшего над низшим, вызывающий в этом последнем скрытое недоброжелательство и глухой протест, религиозное невежество и беспомощность православного народа, дающее простор бесчисленным сектам, равнодушие или же вражда к христианству в образованном обществе, — вот всем известное современное положение русской церкви».

«Признавая себя единственным христианским народом, а всех прочих считая «погаными нехристями», наши предки, сами того не подозревая, отреклись от самой сущности христианства».

«Если в самом деле у нас легче встретить святого, чем честного человека.. то ведь это есть национальный недостаток, в котором должно сознаться, а не преимущество, которым можно хвалиться».

«...христианство замыкается в стенах храма и превращается в обряд и молитвословие, а деятельная жизнь остается всецело нехристианскою. И такая внешняя церковь заключает в себе истинную веру, но эта вера так слаба, что ее достает только на праздничные минуты….».

 «Наше общество есть лишь рассыпанная храмина безо всякого определенного строения и организации, а потому и никаких определенный частей или партий здесь быть не может».

«Доведенный до крайнего напряжения, национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа…..

Истинное величие России, - мертвая буква для наших лжепатриотов, желающих навязать русскому народу историческую миссию на свой образец и в пределах своего понимания. Нашим национальным делом, если их послушать, является нечто, чего проще на свете не бывает, и зависит оно от одной-единственной силы - силы оружия»

«Глубокая внутренняя ложь, разъедающая нашу жизнь и могущая погубить нас тою же гибелью, какою погибла Византия, состоит в следующем извращенном рассуждении...

«Россия обладает истинною формою христианства - православием, наиболее могущественного и неограниченного государственною властью - самодержавием, и, наконец, своеобразным и превосходным национальным характером. 

Вся наша задача состоит в том, чтобы сохранять, усиливать и распространять эти преимущества, поглощая или подавляя все инородные элементы - вероисповедные, исторические, национальные - в пределах нашей империи; в этом заключается истинная национальная политика, для торжества которой все дозволено, всякие способы обмана и насилия, которые в других случаях вызывают негодование, становятся хорошими, когда служат русскому делу».

Об его предчувствиях революционной катастрофы: «Нелепо, было бы верить в окончательную победу темных сил в человечестве, но ближайшее будущее готовит нам такие испытания, которых еще не знала история».

В. Соловьев писал о сектантах: «Значительная часть русского народа, разделившись на множество сект, сходится лишь в общем отрицании господствующей церкви».

В. С. Соловьев, написал Победоносцеву письмо в 1892 г.: «Политика религиозных преследований и насильственного распространения казенного православия, видимо, истощила небесное долготерпение… Между тем со всех сторон от восточной Сибири и до Западной окраины европейской части России поступают вести, что эта политика не только не смягчается, но еще больше ужесточается. Миссионерский Съезд в Москве с небывалым цинизмом провозгласил бессилие духовных средств борьбы с расколом и сектантством и необходимость светского меча».

1 2 3 4